Пишешь: «Лютейший враг саможаление не отступает от меня, устрашая, что заболею, если буду строго к себе относиться. Отчего и плода никакого не вижу. Очень жаль о сем; но не знаю, какие меры принять против этого врага моего. Прошу молитв». Саможаление — враг. Не оно, а сам ты. Ведь сам себя жалеешь; кто же виноват? Сам себя жа­леешь, сам себя и разжалей, и делу конец. А ты прикидываешься, будто саможаление пришло отку­да-то со стороны, и тебя насилует. Совсем не со стороны пришло; оно твое собственное, доморо­щенное чадо, или ты сам, прикидывающийся наси­луемым и лукавящий пред тобою самим — лукав­ством злейшим и пагубнейшим из всех лукавств.

Грех, живущий в нас,— корень и источник всех грехов — есть самость, или самолюбие. Пер­вородные дщери его суть саможаление и самоугодие. Чрез первое он всегда приводит ко второму и устрояет порядок и характер жизни, противоположной богоугождению. Не подумай, что это образ жизни явно грешной. Нет! Эта жизнь исправна, только все ведется из-за самоугодия. Саможаление и самоугодие допускают дела, относящиеся к богоугождению, но под не­пременным условием, чтоб они не нарушали их покоя, или и их питали. Таким образом иной и благочестив и добродетелен, а между тем опутан самоугодием. Такие услышат на суде:  Не вем вас.Хорошо, что ты хоть видишь в себе саможаление и готов восстать против него. А другие совсем этого не видят. К тебе и обращу речь, чтоб во­одушевить тебя на прогнание сего врага твоего. Из твоих дальнейших слов я заключаю, что ты неважным считаешь действия, допускаемые по саможалению и самоугодию. — Тут у тебя боль­шая ошибка. Действия такие, сами по себе, точно бывают неважны; но нельзя сказать, чтоб неваж­но было присутствие в душе твоей саможаления и самоугодия. Ибо что оно значит? — Значит, с первого взгляда, что самоугодие у нас с тобою сильнее богоугождения, хоть мы положили угож­дать Богу и думаем, что делаем так. Положили мы то и то делать, сознав то нужным в де­ле устроения спасительной жизни, и потому угодным Богу; а потом отказываемся от этого, не почему другому, как потому, что жаль себя, жаль от сна отнять нечто, жаль пищи немного не­добрать, жаль потрудить себя, и подобное. Если б приходилось пожалеть только себя, и больше ничего! А то бывает так, что, пожалев себя, оставляем дела, какие по совести сочли нужными для себя в деле спасения. Следовательно, в этих действиях мы переходим от богоугождения и содевания спасения к самоугодию, то есть дей­ствуем поперек того, как положили действовать. Как совесть знает о нашем решении, то сейчас же и начинает укорять нас в неверности самим себе, измене себе.

Стыдно становится пред собою, и покой внут­ренний пропадает. Как быть? Иной, сознав свою оплошность, тотчас восстановляет первое реше­ние не потворствовать себе, и полагает вперед никак не поддаваться внушениям саможаления. А другой, по вялости воли, от того же саможале­ния заимствует самооправдание и извиняет себя то случайным разнемоганием, то разными делами, то надобностию послабить себе немного, чтоб не изнемочь. Он сам видит, как эти опоры к изви­нению себя хрупки, однако ж не отказывается уговаривать совесть свою не тревожиться и его не тревожить.— И вот лукавство пред самим собою, злейшее всех лукавств, корень всех наших грехопадений. — Что же совесть? Совесть снача­ла постоит, а потом смежает уста свои. Ведь сам он хозяин. Что с ним поделаешь? Покоя, однако ж, она не дает. Предстоит необходимость заглушить ее голос. Чем? Отклонением внимания на внеш­нее, чтоб не быть у себя дома, — то есть пойти погулять или поговорить с кем и подобным. — И пошли развлечения за развлечениями. Они принесут плод — равнодушие к делу спасения и потерю страха Божия. Авось — небось! — И стал человек жить как живется, спустя рукава. Так вот видишь, как не маловажны действия поблаж­ки самоугодию и саможалению? — Почаще смот­ри на эти последствия и черпай из такого смот­рения воодушевление против сих врагов.

Откуда берется у самоугодия такая сила, что и по решимости содевать свое спасение оно успе­вает склонять на дела свои? — Я думаю, оттого, что в первоначальном решении допущена непол­нота. Оно было неполно и не совсем решитель­но. При образовании его имелось в виду спасе­ние и получение Царства Небесного; а жертвы и труды, требуемые для сего, не были взвешены, или даже и рассмотрены. Оттого, как только потребовались они, мы и храмлем. Думалось, что все легко пойдет; а оно не пошло легко, как и нейдет ни у кого. Чаяли мы и Царствие получить, и покойно жить, всласть себе: что не совместимо. У святых подвижников и говорится всюду, что, кто хочет как должно идти путем спасения, тот должен определить себя на смерть, — не на ка­кие-либо лишения ничтожные, а на лишение даже самой жизни,— чтоб стоять в начатом до положения живота. Кто так полно решается, к тому саможаление подступа не имеет. Почему, если хочешь не поддаваться саможалению, воз­вратись к началу доброго решения твоего, — и дополни недостающее в нем. Если ты поддаешься саможалению, то еще не отвергся себя. Если не отвергся себя, то еще и шагу не сделал по пути вслед Христа Господа. Только мысли и речи у тебя были об этом; а дело еще не последовало. Я разумею то, как сему делу надлежит быть внутри тебя.

Не подумай опять при сем: авось — небось, — как-нибудь проплетусь. Нисколько не пропле­тешься, а будешь толочься на одном месте. Сам же говоришь, что успеха никакого в себе не видишь. И не жди его, пока есть саможаление. Не случалось ли тебе видеть электрическую машину?! Если видел, то, конечно, знаешь, что электричество, посредством тренья возбуждаемое, собирается в медный цилиндр; и его может набраться так много, что убьет, если неосторожно прикоснуться к цилиндру. Но если от цилиндра спустить медную же цепочку до земли, то элек­тричества нисколько не соберется, хоть до поту верти колесо. Вот что есть эта цепочка, спущен­ная до земли, то есть самоугодие и саможаление. Сколько ни трудись, они не дадут образоваться в Душе ничему духовному. Весь плод трудов они будут поядать и уничтожать.

То правда, что саможаление и самоугодие не всякого ведут прямо к видимо худой жизни; но тем не менее всю жизнь делают бесплодною. Кто страдает ими, тот ни тепл, ни хладен, ни то ни се. А таким в Апокалипсисе угрожается совершен­ным отвержением, с отвращением от них и мерзением ими (Апок. 3, 15—16).

Потому изволь призадуматься над своим саможалением, и поспеши сделать с ним расправу, какой оно справедливо заслуживает. Ты просишь молиться об избавлении от него. Тут ничья молитва не поможет. Самоотвержение, уничто­жающее саможаление, есть исходный пункт, с которого начинается и помощь Божия, и помощь взаимной братской молитвы. А отвергнуться себя ты должен сам. За это действие затем и все дары Божий пойдут. Если же ты не представишь этой жертвы, то не жди помощи, ни свыше, ни из — окрест тебя. Припомни пример, бывший в Еги­петской пустыне. Брат смущаем был движения­ми плоти. Приходит он к старцам и просит молитв. Те стали молиться, как обыкновенно делывали. Но прошло несколько времени, и брат опять приходит и просит о том же. Старцы опять обещали и молились. Но помощи опять не было. Так и в третий раз. Удивились старцы; ибо обычно помощь была посылаема по первой их молитве. Почему стали молиться уже не о помощи брату, а о том, чтоб Господь благословил открыть им, отчего неугодно Ему услышать молитву их. Господь открыл им, что виноват сам брат тем, что не противится, а поблажает нечистым движени­ям. — Тогда они позвали его и сказали ему, чтоб он сам в себе отсек всякую себе поблажку, тогда и помощь будет от молитвы. Брат сделал так,— и с Божиею помощию за молитвы старцев осво­бодился от страсти.— Вот и тебе мой ответ. Отсеки самоугодие: тогда помощна будет и сто­ронняя молитва. А пока будешь на его стороне, ниоткуда не жди помощи.

Больше я тебе ничего не скажу. Сам видишь, за чем стоит дело. Сделай же это, и дело твое пойдет благословенным Божиим порядком.

Источник: http://golden-ship.ru/knigi/2/feofan_z_PoRPViJ.htm#_Toc221774330