Категория «сознание» – одна из важнейших в Живой Этике
и, одновременно, сложнейшая для рациональной философской интерпретации. В
тексте Учения мы встречаемся с целым комплексом важных понятий: рост сознания, расширение сознания, утонченное сознание, огненное
сознание и т.д. Никак не претендуя здесь на полноту и систематичность их анализа,
постараюсь вычленить ряд ключевых аспектов трактовки сознания в Живой Этике и
их методологическое значение для современных научных исследований.
Во-первых, в Учении Живой Этики феномен индивидуального сознания оказывается
укорененным в единой субстанции1 мироздания, имеющей психическую природу. Для этого в Живой Этике специально
вводится важнейшее понятие – психическая энергия. Соответственно,
сознание – это «не субъективный образ объективной реальности», замкнутый под
индивидуальной черепной коробкой2, а вполне объективный
и влиятельный элемент космического бытия. Деятельностью сознания созидаются и
управляются в Космосе целые миры. Сознание здесь онтологично в самом исконном
философском смысле этого слова.
Во-вторых, сознание столь же материально, то есть является физической силой во
Вселенной, сколь и идеально, эйдетично в платоновском смысле. Онтология
сознания в Живой Этике может быть в целом квалифицирована как
монодуалистическая в терминологии русской религиозной философии (Н.Я.Грота,
С.Н.Булгакова и С.Л.Франка). Это означает, что сознание –
это духоматериальная реальность, которая, если использовать современный
научный язык, имеет и идеально-информационное, и материально-энергетическое
измерения. Оно органически причастно миру идеальных смыслов и внутренней
информационной структуре вещей, что обусловливает возможность нашей
индивидуальной познавательной деятельности; но одновременно оно обладает
физической мощью, имеющей самое непосредственное отношение к практической
деятельности. Другое дело, что в нашем земном, плотно-материальном мире эта
объективная причастность сознания к идеальным структурам бытия не дана с
очевидностью, а его практическая мощь проявляется чаще всего опосредствованно
(через трудовую деятельность, технические устройства и т.д.), а не
непосредственно.
В-третьих, Живая Этика подчеркивает эволюционно-динамический характер сознания,
способного к бесконечному «расширению» и «утончению» вплоть до превращения его в сознательную и, в перспективе, всеобъемлющую
эволюционную силу Космоса, как это свойственно на Земле сознанию Архатов, а в
рамках всего Космоса – планетарным Логосам. Для таких совершенных сознаний нет
ничего чуждого и внешнего. Они причастны ко всему сущему и способны
непосредственно физически творить силой благой и ясной мысли. Здесь уже нет
разницы между бытием и познанием, субъектом и объектом, миром и собственным
«Я». Здесь бытие, познание и творчество полностью
совпадают.
В-четвертых, важными критериями развитого – «утонченного» и «расширенного» – сознания являются осознанность внешних информационных потоков,
пронизывающих нас со всех сторон, а также ясный, четкий и, самое главное, нравственный характер его конструктивной
смысловой деятельности. Отсюда вытекает ответственность высокого сознания за каждую мысль,
посылаемую в пространство.
В-пятых, физической основой деятельности сознания человека нельзя считать
только деятельность мозга. Несущими телесными основами сознания являются особые
информационно-энергетические структуры – чакрамы, природа которых только-только
начинает осознаваться и изучаться современной наукой. Особую роль в жизни сознания
на всех его уровнях является человеческое сердце. Сердце есть и
главный орган познания, и носитель высшего «Я» личности. Обретение «разума сердца», или синтетического сердечного чувствознания, – важнейшая эволюционная
задача, стоящая сегодня перед человечеством, которое развило схематизирующий
рассудок вопреки непосредственному разумному видению и эйдетическому ведению
сердца.
В-шестых, налицо фундаментальные совпадения в подходе к сознанию в Живой Этике
и в русской религиозной философии – у В.С.Соловьева, С.Н.Трубецкого,
П.А.Флоренского, С.Л.Франка, что должно стать самостоятельным предметом
философского анализа3.
Здесь возникают два принципиальных философских вопроса:
– насколько взгляды Живой Этики подтверждаются современными научными
исследованиями;
– какие практические следствия из концепции сознания в Живой Этике могут быть
сделаны в плане его дальнейшего научного изучения?
На первый вопрос ответим кратко: сегодня, говоря языком К.Маркса, накоплен
«монблан фактов», подтверждающих объективный онтологический статус явлений
сознания, и сделаны серьезные шаги в плане обнаружения его тонких физических
носителей4. Впрочем, о
специфической физичности явлений сознания говорили еще выдающиеся русские
философы П.А.Флоренский и Н.О.Лосский. Сегодня в физике разворачивается мощный
поиск несущих (то есть того, что переносит идеально-сущие содержания) структур сознания, начиная с
гипотезы физических торсионных полей и заканчивая биополями.
Иерархичность и качественное различие сознаний – также несомненный эмпирический
факт. На этом вопросе мы еще специально остановимся чуть ниже.
В настоящий момент науке также становится все более ясной особая роль чакрамов,
а тем более сердца, в существовании и творчестве человеческой личности.
Безусловно реальными признаются сегодня и различные парапсихологические феномены
(телепатия, телекинез, проскопия и т.д.), становящиеся объектом непредвзятого и
рационального научного изучения. Словом, философские идеи Живой Этики получают
все большее эмпирическое подтверждение и конкретные научно-теоретические
интерпретации.
* * *
Что касается методологических следствий, выводимых из подхода Живой Этики к
явлениям сознания, то применительно к этой категории, прежде всего, следует
отказаться от ложных антиномий типа «материальное – идеальное», «субъективное –
объективное» и «общезначимое – индивидуальное». Они связаны с попыткой
взглянуть на сознание как на некое среднестатистическое и качественно
одинаковое образование, основные структурные компоненты которого, хотя бы
потенциально, есть у всех его носителей. Субъективно-психологические и
индивидуальные особенности при этом скорее количественны, нежели качественны, и
общезначимые объективные результаты, касающиеся явлений сознания, получаются
путем абстрагирования от подобных субъективных и индивидуальных особенностей. В
этом смысле сознание гения и сознание рядового человека в своих существенных
чертах однопорядковы, причем гениальность – даже скорее патология, чем норма.
Такая традиционная методологическая позиция, по нашему мнению, представляет
собой заблуждение и противоречит методологии Живой Этики.
В Учении утверждается, что сознание принципиально иерархично и существуют
огромные качественные различия между сознанием, скажем, П.А.Флоренского или
В.И. Вернадского и какого-нибудь среднестатистического обывателя5. Эти различия
касаются и идеальных содержаний сознания, и эмоционально-ценностных пластов
душевной жизни, и характера развитых творческих способностей, и механизмов
самопознания. Более того, здесь можно говорить не только о качественно
различных субъективных образах мира (этот тезис как раз достаточно тривиален),
но и о совершенно разных формах объективной «включенности» сознания в жизнь
мирового целого. Именно над этой проблемой объективности сознания как
действенного фактора эволюции билась мысль В.И.Вернадского6 в последние годы его жизни, а современные экспериментальные результаты, как
мы уже отмечали выше, дают твердое основание считать акты и идеальные продукты
деятельности сознания не только опосредованной, но и мощнейшей непосредственной
формирующей силой Космоса7. Сознание таких
людей, как Н.К. и Е.И. Рерихи, В.С.Соловьев, В.И.Вернадский, П.А.Флоренский,
П.Тейяр де Шарден, Шри Ауробиндо Гхош, – это тот идеал синтетических и
утонченных сознаний, которого еще не скоро достигнет основная масса людей. И
наоборот: сознание многих обывателей настолько грубо и ограничено, настолько
«завязано» на удовлетворение непосредственных биологических инстинктов, что
является в буквальном смысле слова животным. Признание эволюционной лестницы
сознаний – это вовсе не унижение человека, а, напротив, стимул для духовного
роста человеческой индивидуальности.
Обращаясь теперь к важнейшей проблеме объективности изучения феноменов
сознания, можно высказать следующее утверждение: если сознание
индивидов качественно отлично и принципиально иерархично, то именно субъективно
развитые и творческие сознания должны рассматриваться в качестве объективного
ключа ко всем его низшим формам и к познанию универсальных закономерностей его
существования.
Данный общеметодологический подход, давно провозглашенный и последовательно
проведенный Живой Этикой, только сейчас постепенно проникает в научные
исследования сознания. Он означает принятие следующих вполне конкретных
методологических установок:
– Объективность и глубина результатов изучения сознания в огромной степени
зависят от качеств сознания самого исследователя (равно и теоретика, и
экспериментатора). Развитое субъективное сознание – гарант от субъективистских
домыслов и узких предрассудков. Низшее сверху обозримо и объяснимо, но вот
высшее снизу разглядеть и объяснить невозможно. То, что невозможно и непонятно
для ограниченного и «зашоренного» сознания, может быть вполне прозрачным и
объяснимым для интеллектуально и духовно развитого исследователя.
– Оптимальный объект для исследования общих закономерностей функционирования и
развития сознания – это его высшие проявления, представленные как
непосредственными фактами духовной жизни и творчества наших современников –
выдающихся ученых, деятелей искусства, религиозных праведников и подвижников,
так и опосредствованными свидетельствами творческих гениев прошлых эпох.
Особенно важны сохранившиеся интроспективные отчеты выдающихся деятелей
культуры о своих научных открытиях, художественных прозрениях и методике
творческой работы. Зачастую гений, намного опережая свою эпоху, обнаруживает
то, что станет нормой жизнедеятельности сознания лишь у его далеких потомков. К
примеру, у нас нет никаких оснований не доверять Моцарту, который говорил, что
слышит всю создаваемую им симфонию сразу и целиком,
а только потом записывает ее в виде соответствующего линейного нотного текста.
Также заслуживают тщательного анализа в классическом философско-методологическом
модусе «как это возможно?» оставленное П.А.Флоренским дневниковое замечание,
что он способен целиком видеть ряд Фурье, и неоднократные высказывания Марины
Цветаевой, что она не сочиняет стихи, а вынашивает их как живого ребенка, лишь
дозволяя им вовремя выйти в мир в акте творческого усилия. В этот же ряд
встраиваются и многочисленные свидетельства о духовной жизни святых праведников
и подвижников, их видениях и борениях, о влиянии идеальных актов их сознания на
собственную телесную жизнь и на окружающие жизненные формы.
Эта вторая методологическая установка вроде бы противоречит первой, однако само
признание со стороны исследователя реальности и фундаментальности опыта
развитых сознаний (даже при всей проблематичности их рационального объяснения
средствами современной науки) – это уже знак достаточной развитости его
собственного сознания. Залог того, что шокирующее и необъяснимое сегодня станет
привычным и объяснимым завтра.
– Отсюда вытекает третий методологически важный момент. Изучение сознания
оказывается не абстрактно-познавательным, но во многом нравственно-практическим
процессом, сподвигая человека к личному совершенствованию и самопознанию и,
одновременно, заставляя его сопротивляться всем попыткам использовать
получаемое о сознании знание против человеческой личности. Быть может, именно
со стороны честных исследователей сознания будут приведены неопровержимые
научные аргументы как против вредоносности всех искусственных и механических
попыток влиять на нашу сознательную жизнь (как это имеет место в деятельности
современных средств массовой информации), так и против безнравственности как
средства разрушения сознания. Пошлость, грубость, зависть, злословие – не
безобидные пороки, а самый настоящий онтологический
яд, впрыскиваемый в мир и отравляющий не только окружающих, но и непременно
сам источник зла.
Из очерченных выше методологических установок возникает принципиальный вопрос:
а как могут быть конкретизированы и эксплицированы на современном научном языке
такие критерии развитого сознания в Живой Этике, как его «утонченность» и «расширенность»?
Никак не претендуя на универсальный характер суждений по столь сложному
вопросу, сформулирую лишь несколько подобных критериев.
1) Открытость – здесь имеется в виду
сознание, воспринимающее мир без идеологических предрассудков и эгоистической
зашоренности, способное бесконечно расти и обновляться, не замыкаясь в раковине
сформировавшихся навыков, ценностных установок и достигнутого уровня знания.
Кстати, в самом мудром русском слове со-знание8 приставка «со» как раз указывает на принципиальную функцию сознания –
устанавливать «горизонтальные» связи с другими людьми, с нижележащими природными
формами, с чем-то высшим и ведущим – трансцендентным – по отношению к
сегодняшнему опыту бытия человека в мире, а также с имманентными и
непрозрачными глубинами его собственного «Я». Словом, открытость сознания можно
трактовать как перманентную готовность человека расширять «поле» своего
«жизненного мира» и формы приложения своих творческих сил.
2) Всесторонность развития
познавательных способностей сознания, как рациональных, так и внерациональных
(типа эмоциональной или эстетической интуиции)9, а также дар
органично и творчески чувствовать себя, оперируя различными видами знания (или информации). И, опять-таки, в самом слове
со-знание есть прямая отсылка к знанию как естественной стихии бытия сознания,
неважно – является это знание научным или вненаучным, эмоциональным или
рациональным, непосредственным или знаково-опосредствованным, доступным для
рефлексии или принципиально недоступным для нее. Уже сбывшимся идеалом
творческой и всесторонней приобщенности сознания к различным видам знания в
истории человеческой культуры служат такие фигуры, как Платон – философ,
писатель, педагог, общественный деятель, прекрасный спортсмен; кардинал Николай
Кузанский – политик, ученый, философ, мистик; Леонардо да Винчи – художник,
ученый, инженер-изобретатель; Готфрид Лейбниц – математик, физик, философ,
педагог; в ХХ веке это: В.И.Вернадский – ученый-энциклопедист, философ,
организатор науки, историк; П.А.Флоренский – философ, ученый-энциклопедист,
искусствовед, богослов, литератор; М.К.Чюрлёнис – композитор, художник,
писатель, мыслитель; Лука Войно-Ясенецкий – богослов, врач, мыслитель; и, конечно
же, Н.К.Рерих – художник, писатель, мыслитель, ученый, путешественник,
общественный деятель. Ряд этот, естественно, можно и продолжить. Важно то, что именно гении являют норму всестороннего развития
сознания, а патологично и ущербно как раз «одномерное» сознание обывателя.
3) Развитое самосознание – это навыки рефлексии
над своей познавательной деятельностью, повседневными поступками и мотивами
поведения; а также дар проникновения в латентные ценностные и экзистенциальные
слои собственной индивидуальности. Без такого перманентного опыта самопознания,
который никогда и никому не дается сразу от рождения, а кристаллизуется
постепенно, по мере духовного роста личности, – невозможны ни жизненная
мудрость, ни адекватное познание тайников чужого сознания, ни устойчивый
творческий рост, каким бы родом деятельности человек ни занимался.Расширять и утончать сознание – означает одновременно и погружаться в
глубины собственного «Я».
4) Наличие в сознании онтологического нравственного
стержня. Он придает жизни сознания динамическую цельность, ибо подразумевает
нечто высшее для человека, к чему он стремится, с чем сверяет свое повседневное
эмпирическое бытие и ради чего совершает акты свободного нравственного выбора.
Этот онтологический стержень сознания определяют прежде всего нравственные идеалы и святыни10.
Без них человек безосновен. Его сознание расколото и подвержено различным
идеологическим манипуляциям. Даже развитый интеллект не спасает от надлома и
падения морально деонтологизированное сознание. Напротив, именно
безнравственный рассудок оказывается сегодня самой страшной и разрушительной силой
на Земле, как и предсказывала Живая Этика. Наличие же святынь и высоких
идеалов, которым человек способен бескорыстно служить и ради которых он готов
пожертвовать своим «эмпирическим Я», является важнейшим интегральным критерием
развитого сознания.
В самом деле, именно святыни и идеалы предохраняют от того, чтобы открытость не переросла во всеядность, в тот разрушительный
нравственный плюрализм, когда все вроде бы равноправно, а на самом-то деле «все
дозволено» – от кощунства над народными святынями до экспериментов с геномом
человека.
Моральный стержень также не дает стремлению к
всесторонней реализации своих способностей превратиться в средство удовлетворения личной гордыни и
творческого тщеславия.
Наконец, только воля к нравственному совершенствованию и к исполнению долга
спасает сознание от того, чтобы его благая
склонность к самопознанию не выродилась в бесплодное самокопание и мелочное
эгоистическое душевное кривлянье. Великим опытом нравственного самопознания и
преображения как раз и ценны романы Ф.М.Достоевского. Не случайно мировая
классическая литература всегда являлась и является важнейшим подспорьем при
изучении сознания.
И, наконец, последние методологические замечания. Двуединый методологический
тезис: а) об объективном постижении сознания именно развитой человеческой
субъективностью и б) о наиболее полной и явной представленности в
индивидуальном бытии последней общих закономерностей функционирования и
развития сознания никак не умаляет физические, экспериментально психологические
и другие средства его познания. Живая Этика просто переводит проблему
объективности познания явлений сознания из сугубо абстрактной в сугубо
конкретную и важную для каждого практическую плоскость. Здесь жизнь, познание и
творчество оказываются гармонически и эвристически связанными в одно
неразрывное целое и неотделимыми от бытия индивидуального человеческого
сознания. В конечном же счете, доступные
нам пространства и смысловые богатства мироздания всегда производны от качеств
нашего сознания.
А.В.Иванов,
доктор философских наук,
профессор Алтайского государственного
аграрного университета, Источник: http://lib.icr.su/node/1038
|